АРХИВ ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЕВА
Письмо президенту… или – почему происходят авиакатастрофы?
EXCLUSIVE
 |
| Владимир Соловьев: "Почему у нас в стране нет персональной ответственности, когда речь идет о такого рода трагедиях?" |
|---|
Есть темы и события, которые не имеют срока давности. Особенно, есди это касается гибели людей и неразрешенных проблем, способных вновь привести к трагедиям. Наше общество, и особенно СМИ, быстро теряют интерес к только что шумным новостям, даже сенсационным. Правда, если это не коснулось кого-то лично. А у тех людей, кто пострадал сам или потерял близких, боль непреходяща. И непреходяще их растущее требование справедливости. Справедливого спроса, ответственности, возмездия.
Мне пришло письмо, такое, которое я не могу не прочитать, и не могу не ознакомить вас с ним.
"Уважаемый Владимир.
До сих пор я была уверена в Вашей активной гражданской позиции и в том, что Вы всегда готовы пойти навстречу простым гражданам в желании добиться справедливости.
В авиакатастрофе 9 июля у нас в семье погибли два человека: заживо сгорели моя внучка 9 лет и ее вторая бабушка. Сын и невестка, которые ездили на опознание, побывали в аду. От Настеньки почти ничего не осталось. Меня переполняет боль и отчаяние от того, что это повторяется не в первый раз в России и может повториться еще не раз. У человека в России отнято право на жизнь. Я написала и отослала письмо В.В.Путину. Я посылаю его и Вам.
Открытое письмо президенту России В.В.Путину
От бабушки Кузнецовой Настеньки (маленькой девочки 9 лет), сгоревшей в самолёте 9 июля 2006 года в Иркутске.
Папа искал её в морге два дня и не смог узнать. На третий день её определили по пломбочкам в зубках.
У меня к Вам, Владимир Владимирович, следующие вопросы, на которые я хочу получить ответы.
Вопрос 1. Почему, зная о бедственном состоянии аэродрома, решение о его реконструкции и построении нового принимается только после трагедии и не одной?
Вопрос 2. Кто разрешил строить гаражи на лётном поле, почему оно в непосредственной близи от жилых домов?
Вопрос 3. Почему на аэродроме нет мобильной системы тушения огня, что привело к такой многочисленной трагедии?
Вопрос 4. Почему после сигнала SOS такая долгая реакция? Ведь речь идёт об обгоревших людях и в большом количестве. Такая помощь не может называться «скорой»! Должен быть человек, который в силу вверенной ему ответственности принимает решение в течение нескольких секунд!
Вопрос 5. Почему, зная обо всех недостатках аэродрома, такое непрофессиональное управление бортом, ведь самолёт уже сел? Почему не были открыты люки для выхода?
Я требую (считаю, что имею на это право, так как Вы мой президент), чтобы в ответах приняли участие председатель правительства, министр чрезвычайных ситуаций, министр транспорта, губернатор Иркутской области, директор аэродрома, заслуженный лётчик, имеющий практику посадки самолётов в таких же условиях.
Ведь не в стране дураков мы живём!
Где же разум, ответственность, забота о тех, для кого Иркутск - тоже Россия, тоже Родина?!
Заживо сгоревшие в самолёте Настенька и её вторая бабушка Мамрукова Альбина Григорьевна уверены были в этом. Горькое «увы»!
от 13.07.2006, Кузнецова Елена Семёновна, учитель школы-интерната № 42, ветеран труда, Почётный работник общего образования РФ".
Лично у меня есть много вопросов, которые я хотел бы добавить к этому списку. Например:
- Почему считается табу говорить о качествах аэробусов?
- Почему никто не говорит о том, что надувной трап аэробуса не сработал и выжившие люди падали с высоты четыре метра, получая многочисленные переломы?
- Почему, у нас как всегда, будут рассказывать о героической работе одной бортпроводницы, забывая, правда, о второй, но никто не назовет виноватых?
- Почему никто ни за что у нас в стране никогда не отвечает? Почему мы выдвигаем героизм одних людей как объяснение непрофессионализма и подлости других, и никогда не наказываем виновных?
- Почему у нас в стране нет персональной ответственности, когда речь идет о такого рода трагедиях?
Я считаю, что Елена Семеновна Кузнецова поставила очень справедливые и очень болезненные вопросы. И мы обязаны получить на них ответы! Просто обязаны!
В любой другой стране мира, если бы такого рода случились проблемы с самолетом авиакомпании, с таким сочетанием факторов, то компания долго бы объясняла и сильно бы переживала. А у нас, S7, она же «Сибирь», по-моему, особо не мучается… На мой взгляд, компании, после такого случившегося, надо подумать, что делать дальше. Я вообще не верю, что такая компания должна существовать. К ней должны быть предъявлены судебные иски и необходимо ставить вопрос об отзыве лицензии у этой компании. По крайней мере, - о приостановке ее деятельности, пока не получен ответ на вопрос «есть вина самой компании?». При том, в самой компании как бы все хорошо! А я не представляю человека, который решится лететь этой компанией. Кто будет с этим общаться?
Удивляет и то, что законы никак не защищают человека! Что при всей болтовне о том, что в Конституции написано, мол, человек превыше всего, - фактически, человек ничто, и жизнь его ничто! Если посмотреть, на сколько застрахован самолет и сколько денег обходится похоронить всех жертв и выдать их семьям по сто тысяч рублей… то выясняется, что это выгодный бизнес – гробить самолеты!
Наверное, должна быть изменена практика оценки качества и готовности самолетов. Это стало похоже на системный кризис. В чем причины? Как-то постепенно, мы стали относиться к нашей авиации – мол, планеры у нас хорошие, но движки плохие... то не так и это не так… И стало казаться, что если мы закупим иностранных самолетов, то все разом станет хорошо. Хотя, недавние события ставят эту уверенность под сомнение.
У нас в стране есть серьезные специалисты в вопросах авиации. Есть и человек, за плечами которого удачный опыт государственно-частного партнерства по выводу из кризиса авиационной отрасли. Это Александр Лебедев, предприниматель и ныне депутат Госдумы.
Соловьев: Здравствуйте. Что происходит в российской системе безопасности полетов и авиационной индустрии? И насколько разумно выбран путь, по которому мы идем? Как часто нам предстоит оплакивать трагедию типа иркутской?
 |
| Александр Лебедев: "У нас в стране, за управление воздушным движением и безопасность, отвечает, как минимум, семь организаций" |
|---|
Лебедев: Здравствуйте. Будем надеяться, что такие трагедии у нас будут нечасто… Но, давайте - по порядку. Начнем с роли государства, поскольку в любой стране именно государственные ведомства отвечают за безопасность движения, за управление воздушным движением. Напомню, что тот же самый швейцарец, авиадиспетчер с трагической судьбой, он работал в государственной структуре, хотя таможня в Швейцарии находится в частных руках.
У нас в стране, за управление воздушным движением и безопасность, отвечает, я насчитал, как минимум семь организаций: правительство РФ, Росавиация, Ространснадзор, Роснавигация, международный авиакомитет… Есть у нас, специальные чиновники в Кремле, которые отвечают за производство средств управления воздушным движением – имеется в виду принятие идеологических решений… Наконец, есть у нас законодатели, стандарты и Воздушный кодекс.
Вот что я вам описал, мне напоминает такую ситуацию – допустим, вы приходите в Кремль, и узнаете, что в Кремле не один президент, а несколько. Можете себе представить абсурдность такого положения? Чтобы у нас было б с вертикалью власти, если бы это стало реальностью – несколько президентов?.. А вот, в управлении воздушным движением и ответственности за безопасность воздушного движения – именно так и есть.
Премьер-министр, год назад, принял решение посадить все «Ильюшины», ИЛ-96, девятнадцать машин, семь из которых эксплуатирует Аэрофлот. Им ни разу в голову не пришло посадить Боинги или аэробусы, которые сплошь и рядом попадают в чрезвычайные происшествия, катастрофы. ИЛ-96 никогда, к счастью, не попадал в подобную ситуацию. Вот, до сих пор, разбираемся целый год – почему такое решение было принято.
Другой пример. Компания ТрансАэро, - небезызвестная история, в марте, с развалом стойки шасси у 737-й машины. Все результаты экспертизы засекречены. Об этом я, как депутат, знаю, и написал депутатский запрос. Получил ответы, но они были настолько невнятные, что до сих пор я так и не знаю, что там, на самом деле, произошло. Между прочим, это был самолет с пассажирами, и, при взлете, у него произошла нештатная ситуация, близкая к чрезвычайному происшествию.
Международный авиационный комитет, который сейчас занимается иркутской аварией… - вообще непонятна его компетенция. И, наконец, есть споры между Ространснадзором и Росавиацией - по, например, взлетно-посадочным полосам, или по наземному управлению воздушным движением. Конечно, если эта ситуация сохранится, то размытость ответственности приведет к тому, что нам не с кого даже будет спросить! Вот, на примере иркутской трагедии будет интересно посмотреть – какая из организаций примет на себя хотя бы часть ответственности…
Соловьев: Александр, скажите пожалуйста, кто контролирует самолеты, закупаемые частными компаниями для эксплуатации в России?
Лебедев: Практически никто не отвечает. Любой авиационный перевозчик может покупать машину, которую он захочет. И, естественно, чем меньше компания… а у нас в стране есть такая проблема – слишком много авиационных перевозчиков, причем, даже государство имеет десятки компаний, в которых у него контрольный пакет. Какой в этом смысл? С кем они конкурируют? Чем меньше компания, тем больше она заинтересована экономить на затратах – ей хочется купить самолет как можно дешевле. Дешевые самолеты – это самые старые самолеты… это всем понятно. Поэтому, пожалуйста – купи за рубежом старый самолет, или оформи его в лизинг, оформи его там же, и следовательно, за техобслуживание будут тоже отвечать на западе. Поэтому, когда вы будете спрашивать «кто технически обслуживал данный аэробус», то вы внутри страны никого не найдете! Представляете, - какая перевернутая с ног на голову ситуация?! Конечно, регистрацию надо здесь осуществлять, техобслуживание – тоже, во всяком случае, контроль над ним. А министерству транспорта и правительству Российской Федерации – давно надо навести порядок с количеством авиационных перевозчиков! Хотя бы, консолидировать все государственные компании в одну – им не с кем конкурировать! Просто, за каждым государственным перевозчиком стоит своя группа чиновников. Вот, Герман Греф обратил недавно внимание, что у нас крупнейший холдинг в сфере связи, «Связьинвест», в основном, нужен только чиновникам, которые извлекают доходы и потом перекачивают их в собственный карман. И он пишет, что, может, этот холдинг даже и разогнать или приватизировать… Ну ладно, связь… бог с ней! В конце концов, если у меня что-то сейчас прервется, то я просто не смогу с вами дальше разговаривать. Но, что такое аналогичная ситуация в авиационных перевозках… а это трагедия типа иркутской!
Соловьев: А машина, которая погибла в Иркутске, неизвестно - старая, новая была?
Лебедев: Эта машина 1987 года. В принципе, по количеству налетов часов или по количеству взлетов-посадок, машина относительно ничего! Вообще, считается, что такая двадцатилетняя машина – это ничего! Это смотря как считать… Многие, современные западные компании летают на машинах, у которых срок эксплуатации не более шести лет. Понятно, что самолет, выпущенный двадцать лет назад, и самолет, выпущенный три года назад, по оснащенности современными техническими системами предотвращения катастроф – это небо и земля.
Понимаете, надо начинать с государственной политики! Были бы стандарты, были бы соответствующие требования… Почему бы, например, Минтрансу не объединить под одной крышей все проблемы управления воздушным движением, наземной и теми, которые находятся на борту. Например, может быть очень современный самолет, западный или российский, а внизу – аэродром, ничем не укомплектованный, системы управления там, может, ставились в пятидесятые годы…
Соловьев: Аэродромы тоже подчиняются неизвестно кому?
Лебедев: Аэропорты у нас – смешанные… Либо частное, либо государственное… Возьмем московские аэропорты, которые оснащены лучше всего в нашей стране. Внуково – правительство Москвы. Домодедово – частный аэропорт. Шереметьево, обратите внимание, там парадоксальная ситуация… Есть Шереметьево-2, есть Шереметьево-1, есть Шереметьево-3, который строится… Так вот, «два» и «один» - находятся под управлением Минтранса, при этом, перетягивают друг у друга «одеяло». Еще три года назад общие затраты на их модернизацию составляли, где-нибудь, в районе нескольких миллиардов рублей, а сейчас, уже несколько сотен миллиардов рублей! Понимаете, какая разница… Что, собственно, произошло за это время? А просто чиновники, которые угнездились в этих Ш-1 и Ш-2, аппетиты свои показывают уже совершенно открыто! Чем это кончится… Они не полосы модернизируют, а понастроят всяких терминалов, которые сплошь и рядом будут использоваться процентов на пять… Конечно, Шереметьево-3 строится двумя госбанками – Внешэкономбанком и Внешторгбанком, и самим Аэрофлотом, там есть какая-то доля Ш-1 и Ш-2… Почему их не объединить в единую систему – Шереметьево, и все!? Вы знаете, что такое – у трех нянек дитя без глазу?.. Это, между прочим, серьезные вещи, это безопасность пассажиров, это объекты, которые сами подвержены… вспомним тяжелейшие катастрофы, связанные с терроризмом. Вообще, конечно, - неправильная это ситуация! При современных системах управления воздушным движением, всегда есть какой-то один монитор в стране, где мы можем видеть всю страну. И мы обязаны это сделать. И, поэтому непонятно, почему это все разделено на такое количество непонятных нянек, вместо того, чтобы иметь единую систему управления и ответственности.
Соловьев: Если говорить о российском авиапроме… Он существует? Кто-то покупает российские самолеты?
Лебедев: Здесь ситуация получше. В силу того, что президент инициировал еще в 2000 году создание системы лизинга. А министерство Германа Грефа неплохо сработало вместе с частным сектором. И поэтому – была создана система заказов через лизинг. Сегодня мы, в принципе, имеем заказов, на… около ста современных российских машин. И, мы даже ухитрились в этом году экспортировать два ИЛ-96 на Кубу. Кстати, нужно поблагодарить кубинцев и Эйркубана - они не обратили внимания… они просто закрыли глаза на то, что российский премьер запретил полеты на ИЛ-96 с сентября прошлого года. Мы сегодня имеем заказы на получение самолетов от еще двух-трех стран. И внутри страны, практически все российские компании заказали современные наши авиалайнеры, прежде всего ИЛ-96, один из самых крупных в мире. ТУ-204, ТУ-214. Поэтому, с точки зрения того, что наша собственная промышленность сможет предложить альтернативу – все неплохо. Но, нельзя же допускать ситуации, когда мы сажаем собственный ИЛ-96, с которым никогда, я подчеркну, не происходило никаких чрезвычайных происшествий, катастроф! В тоже время, мы никогда не ставили у себя вопрос, чтобы проверить, на каких «Боингах» и Airbus мы летаем! Это вопрос к премьер-министру, который я хочу поставить, как депутат Государственной Думы!
Соловьев: А вопрос цены каков? То есть, насколько наши самолеты дешевле или дороже западных?
Лебедев: Наши самолеты значительно дешевле по цене. Мы уступаем, иногда, в обслуживании и ремонте. Но, тем не менее, и по этим вопросам, компания «Ильюшин-финанс», наша крупнейшая лизинговая, она сильнейшим образом занимается… На Кубе, например, под те самолеты, которые мы дополнительно будем экспортировать, создается центр технического обслуживания. Он, скорее всего, будет еще ориентирован и на Латинскую Америку. То есть, вопросы понемногу решаются. А то, что президент подписал указ, месяц назад, по созданию объединенной авиапромышленной корпорации, - это хорошо! Наконец, мы можем на одном месте, сконцентрировать в одной компании, все производство! Тоже самое, тем более, надо сделать в управлении воздушным движением, в контроле над аэропортами! И тогда у нас не будет споров в газетах – короткая там полоса или более менее нормальная…
Соловьев: Да, и почему там гаражи так близко. А вот – наши машины сертифицированы для полетов за рубеж? Их принимают крупнейшие западные аэропорты?
Лебедев: Да, конечно. Наши самолеты ни в чем не уступают европейским аналогам. И они имеют доступ везде, в воздушное пространство любых стран.
Соловьев: В Ваш адрес поступил такой вопрос: «Господин Лебедев, согласно мощному расследованию Андрея Караулова, Вы разрушили остатки нашего авиастроения, путем подлога акций и откровенного предательства»… Насколько я знаю, Вы подавали в суд на господина Караулова?
Лебедев: Знаете что – я в ближайшее время, надеюсь, выйду с собственной программой, которая будет называться «Разоблачение Андрея Караулова (с Александром Лебедевым)». Если хоть один из наших каналов возьмет эту программу, то я все это объясню любознательным слушателям и зрителям. На всякий случай, возбуждено уголовное дело против Андрея Караулова, о клевете, по которому я признан потерпевшим. Караулов, пока, как и остальные участники его двух программ, - в качестве подозреваемого. Поживем – увидим, чем это кончится.
Соловьев: Если говорить о сухой статистике – что изменилось в авиационной индустрии, после Вашего прихода туда?
Лебедев: Давайте говорить справедливо… о том, что это совместный приход правительства Российской Федерации и частного сектора. Единственный пример эффективного частно-государственного партнерства в нашей стране за последние пять лет. Изменилось то, что сегодня два основных завода, в Воронеже и Ульяновске, которые были загружены основным профильным производством на 15 процентов… и еще процентов десять – производством каких-то лодок моторных, деревянных и прочей ерунды… Они сейчас перезагружены заказами! И это здорово, потому что приходится переносить часть заказов в Казань, часть – в Самару. И сегодня мы производим десятки современных российских самолетов! И это дает нам надежду, что в рамках ОАК, единой российской корпорации, такой же как Боинг, такой же как Airbus, мы сможем конкурировать в глобальном рынке с основными производителями. И обеспечить свой собственный рынок, своими, российскими, машинами. А там, где не можем делать аналогов – давайте завозить современные машины, давайте контролировать их безопасность, их состояние!
Соловьев: Спасибо, Александр Евгеньевич!
Кстати, бывалые пилоты, имеющие большой опыт посадок в Иркутске, рассказывают, что тамошняя взлетно-посадочная полоса мало того, что короткая, но и неровная – словно «стиральная доска». От стыков бетонных плит на ВПП машины начинают трястись так, что стрелки на приборах с трудом различимы. Впрочем, и на разбеге при взлете, и на пробеге на посадке. Повторюсь, - это мнение людей, совершавших неоднократно посадки в Иркутске.
Честно говоря, после рассказа Александра Лебедева, мне стало как-то печально… С одной стороны, когда премьер-министр запрещает полеты ИЛ-96… там какую-то логику можно понять. Но, тогда, исходя из этой логики, должны быть запрещены полеты всех А-310, после катастрофы в Иркутске! Я к тому, что если мы применяем какую-то норму, то она должна действовать для всех! Для всех!
Материалы по теме:
21.07.2006, 17:59
