АРХИВ ВЛАДИМИРА СОЛОВЬЕВА

Ярмольник против Мардера в программе Владимира Соловьева "К барьеру!"

EXCLUSIVE

Авторская программа Владимира Соловьева «К барьеру!», выпуск от 24 января 2008 года.

Диктор: Добрый вечер! В прямом эфире ток-шоу Владимира Соловьева «К барьеру!».

Ярмольник: Я вызываю к барьеру Тимура Мардера, потому что, на мой взгляд, проблема зашла настолько далеко, что в нее должно вмешаться государство. Если бы я мог реагировать адекватно, то сегодня это должно было бы превратиться в настоящую дуэль с выдачей оружия.

Мардер: Я принимаю вызов Леонида Ярмольника. Мы боролись и будем бороться за то, что так называемая элита, к которой относит себя и г-н Ярмольник, была под контролем простых людей. Наши тиражи растут день ото дня. И это придает нам уверенность в том, что мы делаем интересно и нужно людям.

На площадку вызывается актер и продюсер Леонид Ярмольник. На площадку вызывается главный редактор газеты «Твой день» Тимур Мардер. Господа! Владимир Соловьев!

Соловьев: Вы готовы к эфиру? Господа, прошу сходиться. Позвольте представить наших судей. Врач Алексей Медведев. Специалист по репутации Людмила Сальникова. Художник Галина Мазурская и писатель Сергей Минаев.
Конечно, у каждого из них есть своя точка зрения на обсуждаемую сегодня проблему, но их задача объективно судить ваш поединок. А ваши главные судьи – это наши уважаемые телезрители, они будут голосовать за вас на протяжении всей передачи. Кого они признают победителем, мы узнаем в самом конце программы.

Схватка первая

Соловьев: Коль вам бросили перчатку, вам право первого вопроса.

Мардер: Леонид Исаакович любит выступать и учить наше общество морали, в том числе и нас. 22 января у вас был день рождения. Вы собрали большую шумную компанию в ресторане Центрального дома литераторов. Спустя 19 дней после смерти вашего друга Александра Абдулова. Насколько мы знаем, Александр Гаврилович тоже считал вас своим другом. Не считаете ли вы, что это кощунственно, спустя такой небольшой промежуток времени собирать своих друзей и праздновать свой день рождения?

Ярмольник: Во-первых, я не считаю то, что вы сейчас сказали вопросом. Это какое-то беспочвенное, высосанное из пальца предположение, которое вы опять хотите сделать событием, чтобы ваши тиражи раскупались. Безусловно, тиражи будут раскупаться. (вместе говорят) …

Мардер: Вы не отвечаете на вопрос, вы опять пускаетесь в рассуждения.

Ярмольник: А я вам отвечу на вопрос. Скажите мне, какие существуют в этом смысле законы или обычаи у людей, чтобы спустя 19 дней я не мог собрать своих близких друзей в день своего рождения? Вы называете еще эпитеты, которыми владеете плохо. «Шумная компания». Если Олег Иванович Янковский и Шакуров – это шумная компания, которые как бы живут вне времени, вы глубоко заблуждаетесь. Это был дружеский ужин.

Мардер: По поводу траура можно?

Ярмольник: Вы будете меня все время перебивать?

Мардер: … в традиционном обществе принято 40 дней. 40 дней выдерживать траур, как бы это нормальные сроки…

Ярмольник: Тогда почему вы не в черном костюме? Вы не выдерживаете траур 40 дней?

Мардер: Я не называл, я не называл Александра Гавриловича своим другом.

Ярмольник: Вы знаете, я бы не хотел, чтобы мы вообще еще раз сейчас возвращались к проблеме и безвременной кончины Александра Гавриловича Абдулова. Для вас, как я смею утверждать, и я думаю, что та аудитория, которая меня понимает, для вас – это все лишь дешевый информационный повод. У вас же газета развлекательная. Я посмотрел лицензию. Вы – развлекательная газета. Почему же вы развлекаете изо дня в день главным образом на похоронах… (вместе говорят)

Мардер: Вы лжете, в нашей лицензии написано, что мы общественно-политическая газета.

Ярмольник: А тогда я хотел бы спросить … (вместе говорят) …

Мардер: Это уже другой вопрос. Но лгать не надо, и людям рассказывать о том, что это развлекательная газета… (вместе говорят) …

Ярмольник: Давайте вы мне не будете… мы можем прекратить разговор, потому что давайте разговаривать одинаково интеллигентно хотя бы здесь.

Мардер: На любую ложь давайте будем реагировать…

Ярмольник: Еще раз не надо обвинять меня во лжи. Вы – единственный человек в моей жизни, кто меня обвиняет во лжи. Это я вам говорю совершенно … единственный.

Мардер: Я так не думаю…

Ярмольник: Я не первый день (вместе говорят)

Соловьев: Тимур, простите, ваша задача максимально оскорбить Ярмольника, чтобы потом написать в газете: «я оскорбил Ярмольника»

Мардер: Ни в коем случае.

Соловьев: тогда не могли бы вы хотя бы здесь сделать вид, что вы интеллигентный, воспитанный человек, замечательный… (вместе говорят) … в том числе, говорите, пожалуйста, о себе не во множественном числе.

Мардер: Делать вид – это, может быть, удел ваш.

Соловьев: Простите, но вы не могли бы … а, сейчас вы еще и будете мне рассказывать

Мардер: Ну раз вы говорите… мы ведем себя так…

Соловьев: Вы – опять, вас множественное число? Вы тут двоитесь в глазах? Или это проявление душевной болезни, когда вы …

Мардер: Мы – это, прежде всего, люди, которые читают нашу газету ежедневно.

Соловьев: О-о-о… Понятно.

Ярмольник: Владимир, я действительно хочу предельно быть аргументированным, и клянусь вам своим здоровьем и дружбой с моими близкими, что я никогда бы с вами, если бы не эта программа и не нужда разобраться в этом вопросе, никогда бы с вами в прямой диалог не пустился.

Мардер: Если …

Соловьев: Если я правильно понимаю – да, день рождения отмечали. Нет – нешумно, и вообще это ничье собачье дело.

Ярмольник: Вообще…

Соловьев: И не собачье тоже

Ярмольник: Если с русским языком быть на «ты», это был дружеский вечер, и ничто нет таких обрядов, порядков и законов, дружеский ужин никто не отменял. А то, что касается памяти и 40 дней, они тоже будут отмечены. Дело в том, что жизнь продолжается. И нужно проживать эту жизнь… не было, действительно вы правы, я вам дико благодарен, потому что сегодня, идя сюда на эфир, я узнал, что вы поддержали свой выход сегодня, к сегодняшнему барьеру газетой, которой вы владеете, вот…

Соловьев: Нет, не владеет, он просто… (вместе говорят)

Ярмольник: Нет, ну, руководит, неважно, там я не хочу называть слов, которые обычно придают гордости, это абсолютная мафия. Это большая группа людей, которые, не знаю, чем питаются, но выдаете вы все время одно на гора, все время, независимо от (… неразб. …)

Соловьев: И даже интеллигентных оскорблений тоже не надо. И ваш вопрос.

Ярмольник: Какие задачи ставит перед собой ваше издание? Для чего вы выходите? Какого результата вы хотите от людей, которые доставляют себе радость, покупая вашу газету? О чем вы хотите уведомить и какого вы из них хотите сделать? Ведь не бывает такого печатного издания, которому было бы все равно, что после этого прочтения, прочтения этих материалов приходит человеку в голову?

Мардер: Задача любой газеты, неважно какая это газета, прежде всего, информировать. Наша задача – информировать. Второе. Газета должна нести эмоцию, газета должна быть интересна людям. И мы определяем те темы, которые мы считаем, так как газета ежедневная, интересны наибольшему количеству людей именно сегодня, в этот день. Вот, например, там, 23, 24 января. Задача именно в этом. Задача – информировать. Наша газета называется «таблоид». Таблоид – это определение британское, это газета – табло, на первую полосу выносится 3-4 основных анонса, 3-4 главные темы, которые будут максимально интересны людям, которые будут максимально интересны обществу.

Ярмольник: А я считаю, что вы выносите на первую полосу то, что легче всего продать. Я не думаю, что это событие по важности было самым главным или в числе, скажем, ста самых главных, которые случились в мире.

Мардер: Я предлагаю сразу определиться, если бы вы были главным редпактором, тогда бы вы решили, что выносить.

Ярмольник: вы знаете, я , слава богу, владею другой профессией, вы считаете …(вместе говорят) профессией…

Мардер: … как у любого гражданина, вы имеете право открыть свою газету и уже устанавливать там порядки.

Ярмольник: Вот это мой основной вопрос сегодня на самом деле к аудитории, вот, вам его задавать бессмысленно. Просто в 90-е годы в этой стране, когда мы, наконец, завоевали свободу и нам разрешили разговаривать вслух, для того, чтобы догнать цивилизацию, лицензии раздавались кому ни попадя. И я не стесняюсь это говорить. Эти лицензии раздавались, только ленивый не мог не получить эту лицензию. Секунду. Секунду. Кто-то брал лицензию для того, что просвещать, кто-то брал лицензию для того, чтобы бороться с чем-то, кто-то, чтобы дарить людям радость. Зачем вы взяли лицензию?

Мардер: Я считаю, что это тот же самый вопрос, на который я уже ответил. Наша задача – информировать людей, писать об интересных событиях.

Ярмольник: Но вы о них пишите как инопланетяне. Такое ощущение, что у вас другие мамы и отцы, у вас другие дети вы по-другому живете. Почему…

Мардер: Я так не считаю…

Ярмольник: Секунду, секунду. Я стараюсь вас не перебивать. У меня есть ощущение самого пошлого, самого гадкого бизнеса, который пока в этой стране разрешен, и вы пользуетесь моментом… Вы делаете деньги громадные. Я, как человек, который все-таки имеет косвенное отношение к шоу-бизнесу, или к тому, что потребляется людьми, вы делаете деньги ни на чем, используя самые низменные чувства и самую большую несовершенность читателя, вот, маловоспитанного, малоэрудированного, и я не боюсь, что на меня сейчас обидятся ваши читатели, я бы просто… (вместе говорят)

Мардер: Сейчас на вас обиделся один миллион человек

Соловьев: Значит 143 миллиона не обиделись и поддержали.

Ярмольник: Да.

Мардер: Секунду…

Ярмольник: Ваш миллион человек, я надеюсь, что меня простят, отчасти стал вашим, как вам кажется, оттого, что вы часто печатаете мою фотографию. А у меня не один миллион человек, у меня в свое время было 140 миллионов человек.

Мардер: Откуда же они взялись?

Ярмольник: Они взялись в этой стране, постсоветское пространство. Я, в отличие от вас, всю жизнь зарабатывал себе на хлеб тем, чем меня научили. Вот что вы еще умеете в жизни делать, скажите, кроме того, чтобы собирать вот эту информацию и трансформировать ее таким образом?

Мардер: Этого достаточно, поверьте мне, этого достаточно.

Ярмольник: Ну что-нибудь еще умеете? Я задаю конкретный вопрос

Мардер: Это хороший, это хороший навык… (вместе говорят). Я умею бегать и играть на пианино что ли, вы хотите услышать?

Соловьев: Пианино в студию

Мардер: Вы скатываетесь уже к примитивизму. Я вам отвечаю, вы ставите вопрос, - чем занимается газета - я вам объяснил. По поводу газеты, низменные чувства, весь мировой опыт Британия, Франция, США, везде…

Ярмольник: Да у нас своя судьба (вместе говорят)

Соловьев: Леонид…

Мардер: Везде есть таблоиды, появление таблоидов в стране говорит о том, что общество готово, что это общество нормальное, где работают нормальные законы. Я прекрасно понимаю ваши претензии. Вы как представитель так называемой элиты не хотите, не хотите …(вместе говорят). Вы интеллигентный человек, позвольте, позвольте… (вместе говорят), позвольте договорить, но вы же интеллигентный человек, по крайней мере, претендуете на это.

Ярмольник: Да … сказали, что я …

Мардер: Давайте уважать друг друга. Так вот в Британии, во Франции, в США выходят миллионными тиражами именно таблоидные газеты. Это абсолютно нормально. Это газета, которая рассчитана на массового читателя, которые описывают события из жизни известных людей, которые пишут о политике, о происшествиях, о спорте, о всех тех темах, которые интересны простым людям. Я вас уверяю, что как вы говорите, мы на вас зарабатываем деньги, на вас мы не заработали ни копейки. На вас заработать невозможно, поверьте мне, как человеку, который в этом бизнесе.

Соловьев: Даже не спорьте, вот на их лицах заработать можно, на вашем нет.

Мардер: А кто знает в мире лицо Леонида Ярмольника?

Соловьев: вы абсолютно правы, вы абсолютно правы, продолжайте. Продолжайте себя хоронить.

Ярмольник: Я не могу на ваши вопросы отвечать и на ваши выпады, потому что это ниже моего достоинства. Спорить с вами – это значит становится таким же.

Мардер: Ну если вы вышли к барьеру и бросили вызов, значит… (вместе говорят)

Ярмольник: Можно я буду говорить аллегориями потому что с вами нужно, наверное, общаться способом сказки, тогда, может быть, в вас проснется ребенок и вы хоть что-то поймете, ассоциативно, скажем так. Вы знаете, что эта страна выросла в коммуналках, до того, как победить во всех войнах, и стать той страной, которой она стала, так вот в коммуналках жили по пять семей, по десять, по 12 комнат.

Мардер: Можно избежать вот этого экскурса, давайте говорить по сути

Соловьев: Не может вспомнить, тяжело.

Ярмольник: А я тогда не вам буду говорить, я буду говорить людям.

Мардер: Но вы же к барьеру вызвали меня.

Ярмольник: Я про другое говорю, вы даже дослушать не можете, это вашей газете можно не дочитывать, можно первую строчку понять и понять, что в конце, а что я рассказываю, потрудитесь выслушать, так вот люди в коммуналках жили разные. Одни следили за чистотой, умывались, чистились, у них было очень чисто на их десяти метрах, в их комнатке. И в других 5-7 комнатах было чисто всегда. И жил только один какой-то человек во всей коммуналке, который не мылся, был неряхой, и поэтому в этой коммуналке, во всех комнатах, всегда были или вши, или тараканы. И никогда невозможно… тараканы они или есть, или их нет. И местная дезинфекция здесь не подойдет, здесь нужно делать массовую дезинфекцию. Поэтому я считаю, и здесь впрямую, конечно, не обижайтесь на меня, вы абсолютные паразиты и тараканы, которых нужно травить. И я хочу сказать, что тот народ, который читает вашу газету, я опять-таки сейчас, может быть, претенциозно и делаю заявлению, тот читатель, который любит вашу газету, он не то, что за себя постоять не может или выиграть в какой-то войне, он вообще ничего не может, кроме того, чтобы читать вашу газету. Вот с этим народом уже ничего не сделаешь. Уже ничего не победишь. Это ваше время. И я очень сожалею, что… (вместе говорят)

Мардер: А вы считаете, что вы можете выиграть в войне, в какой-нибудь войне вы выиграли?

Ярмольник: Я думаю, что несколько фильмов (вместе говорят)

Мардер: …в своей жизни что вы выиграли?

Ярмольник: … они, наверное, я добавлю, что что-то в войне выиграть, какую-то…

Мардер: Например, какие… что, вот, вершина вашей творческой карьеры?

Ярмольник: Вы знаете, я не готов с вами общаться в такой форме, вы не умеете, ну скажем, так вообще разговаривать …Я вам говорю о газете, а вы мне говорите: ну-ка скажи мне… Давайте померимся тогда, у кого бицепс больше, а? …(вместе говорят)

Мардер: Подождите, вы говорите о газете… вы говорите о газете, то есть вы считаете, что вы вправе говорить о газете. И вы здесь представляете общество?

Ярмольник: Я сейчас вам объясню вообще, почему я сюда пришел.

Мардер: Хорошо.

Ярмольник: Хотите честно, я вызывая вас на дуэль, сказал, что мне легче было бы с вами стреляться.

Мардер: Не вопрос.

Ярмольник: Секунду, секунду

Мардер: Не вопрос, можем стреляться. Можем взять оружие.

Ярмольник: То, что с вами можно стреляться, я в этом не сомневаюсь.

Мардер: Хорошо, это отлично, абсолютно готов.

Ярмольник: И правильно делаете.

Мардер: Мы ко всему готовы.

Ярмольник: Я пришел сегодня, если эту программу сегодня смотрит руководство нашей страны, или хотя бы кто-нибудь из них, я хочу задать один вопрос, почему у нас на сегодняшний день в демократической стране, на чем мы настаиваем, регламентируется только то в прессе, что пишется о политике, и о выборах, почему им дела нет до того, что пишите вы?

Мардер: Может быть вам тогда пригласить к барьеру руководство страны?

Ярмольник: Секунду. Я хочу задать вопрос руководству страны, может быть им выгодно, что вы отвлекаете своей ерундой, такое большое количество внимания народа? Может быть (вместе говорят)…

Мардер: Вы менгя с кем-то путаете.

Ярмольник: Разговор серьезнее, чем вам кажется, вы-то пришли сюда для того, чтобы завтра, еще раз говорю, купили побольше газет. И вы свою задачу уже выполнили.

Мардер: Не надо сказываться, не надо скатываться к такому примитивизму, я вам прошу

Ярмольник: Я вам больше скажу, всякий раз, когда вы упоминаете мое имя или имя другого известного человека в своей газете, вы счастливы, когда мы подаем на вас в суд, потому что вы об этом можете писать еще, у вас заряжены деньги на то, чтобы отдать нам их в судах. Но что-то в последнее время умные люди или уважающие себя на вас в суд не подают. Я вообще не читаю вашу газету!

Мардер: Поэтому вы пришли сегодня утром с целой пачкой газет, если вы не читаете.

Ярмольник: Мы подготовились ко встрече,(вместе говорят)

Мардер: Как вы можете судить о газете, если вы ее не читаете? О чем тогда у нас спор здесь?

Ярмольник: Здесь в этом зале, я уверен (вместе говорят)… Десять лет назад ваша предшественница газета поместила на главной обложке Олега Ивановича Янковского, обвинив его семью в наркотиках, и когда Олег Иванович Янковский два дня, это мой близкий друг, действительно плохо себя чувствовал, и находился в плохом состоянии из-за того, что появилась эта обложка. Скажите, какая газета какой страны стоит того, чтобы два дня плохо себя чувствовал артист Янковский? Можно ли такую газету держать в стране? Что Янковский сделал… секунду, секунду, здесь есть еще люди, которые конкретно, вы знаете, я не хотел этого говорить, но здесь присутствует мой близкий друг, замечательный артист Хабенский. Вот он для того, что…(вместе говорят) чтобы вам было далеко он увез свою жену, которая болеет в другую страну, по другую сторону океана, не потому что там врачи лучше или там что-то, чтобы избежать вас, чтобы не повторилась история… с Любой Полещук, чтобы не повторилась история с…

Соловьев: Гундаревой

Ярмольник: Гундаревой Наташей, да, простите меня просто

Мардер: Забыли все уже просто…

Соловьев: Ну что вы …

Мардер: Люди ушли, люди забыты.

Ярмольник: Да нет…

Мардер: А когда Вицин умирал, когда Вицин умирал… его привезли и бросили в коридоре больницы… великого актера…. Где были вы? Когда Вицин умирал, великий актер…

Ярмольник: А вы узнайте это в Союзе кинематографистов, вам скажут, где я был, скажет, где я был, вы просто не все знаете, вы про меня мало знаете.

Мардер: Достаточно

Ярмольник: А я не хочу здесь доказывать, какой я хороший, я хочу объяснить ….

Диктор: Перерыв

Ярмольник: Вы – монстр.

Соловьев: Понятно, на этой высокой ноте предлагаю прерваться.

Соловьев: Ги де Мопассан начал свою литературную карьеру с публикаций в прессе. И невзирая на то, что очень рано получил признание как романист, свою связь с газетами не прерывал. Будучи человеком светским, он часто посещал театры, художественные выставки, а вечера проводил в гостиных своих знакомых, круг которых у него был широк и многообразен. Тем не менее, он оберегал свою частную жизнь от вторжения посторонних. Не разрешал печатать свои портреты и не давал публиковать о себе никаких сведений. Однажды Мопассан вызвал на дуэль некоего журналиста, который коснулся в печати имени близкой ему женщины. Дуэль не состоялась. Но журналист получил урок.

Вторая схватка

Соловьев: Прошу, секундант господина Ярмольника, кто желает начать?

Могилевская: Я начну. Да. Актриса Марина Могилевская. Вы знаете, Тимур, я вас слушаю, я понимаю, что говорить с вами о каких-то человеческих понятиях совершенно невозможно. О том, что вы оскорбляете, о том, что вы наносите какую-то психологическую травму людям любимым, известным, - говорить об этом бесполезно. Я это поняла.

Мардер: Попробуйте.

Могилевская: Простите меня… Вы знаете, это не нужно, и я ничего не добьюсь и не пробью. Я хотела бы вот что сказать. Вы нам сейчас рассказывали, что вы пытаетесь информировать вашего читателя, да? Свой миллион. Но это же не правда, потому что вы очень часто пишете не то, что есть на самом деле, и раздуваете из минимального факта… что-то каких-то… добавляете свою информацию, пишете неправду. Ну, вы сейчас не будете же…

Мардер: Давайте говорить о конкретных фактах.

Могилевская: Вы знаете, я не хочу начать… Я могу даже говорить о том, что вы писали обо мне. И в моей личной жизни по вине вашей газеты была большая проблема в свое время. Я просто не хочу, иначе мы сейчас с вами начнем выяснять отношения. Я что хочу спросить, вот у любых, не знаю, даже у преступников существует… не знаю, какой-то кодекс чести. Вот я хочу вас спросить. Вот вы человек, наверное, у вас есть в жизни какие-то свои приоритеты, люди, которых вы уважаете, любите. Есть ли для вас, существует ли для вашей газеты табу. То есть люди, которых вы действительно…

Соловьев: Да, его зовут Владимир Владимирович.

Мардер: Можно я отвечу?

Могилевская: Извините, я не закончила.

Соловьев: Лучше фотографии в завтрашнем номере…

Могилевская: Люди, которых вы не позволите себе оскорбить и унизить в своей газете, существуют ли для вас такие люди, даже если вы будете знать информацию, которую будут читать и принесет она вам огромные деньги. Существуют ли для вас такие приоритеты?

Мардер: Мы никогда никого не унижали…

Могилевская: Это неправда!

Мардер: И не оскорбляли. И своей целью никогда не ставили кого-то унизить и оскорбить.

Могилевская: Вот передо мной ваша газета…

Мардер: Ни в коем случае, ни в коем случае. Наша задача описать факт.

Могилевская: Но вы же пишете неправду!

Мардер: Каждый наш факт подтвержден фотоматериалами, потому мы над этим работаем. Возьмите сегодняшний номер. Что там неправда. Вы, я так понял, хотите показать сегодняшний…

Могилевская: Я не знаю. Вот я открыла, я нашла газету. Абдулова погубил любовный приворот. Как вы смеете вообще?

Мардер: Это о какой, позвольте, вы о какой газете?..

Могилевская: О вашей газете. Я не знаю…

Соловьев: Не… «Жизнь» это…

Мардер: Моя газета «Твой день». «Жизнь» это газета…

Соловьев: В свое время я спросил отца Михаила Ардова, почему он с такой ненавистью говорит о поп-культуре. Я говорю, а что вам так попса не нравится? Он говорит, ой, знаете, сильно не нравится. Я говорю, а рок-культура? Он говорит, знаете, отец Владимир, в сортах дерьма не разбираюсь.

Могилевская: Спасибо, Володь. Но вы мне не ответили на вопрос, о чем вы никогда не будете…

Мардер: Я даже не знаю, что на это ответить.

Соловьев: Ничего, это просто «Байки из склепа».

Могилевская: А это надо просто понять и принять.

Соловьев: Это «Байки из склепа», цитата из Ардова.

Мардер: принимать мы это не будем, это… на мой взгляд, просто не красиво…

Соловьев: Конечно, некрасиво.

Мардер: Как вы говорите, интеллигентные люди….

– Если Марина попросит, я добавлю к этому вопросу, как вам удалось посчитать, вот

сейчас обсуждается…

Соловьев: А кстати, кто издает… (говорят одновременно)

– Как вам удалось посчитать состояние… Как удалось посчитать состояние покойного Александра Гавриловича Абдулова? Вы чего-то такое знаете, чего ни я не знаю, ни другие… Вы пишете о каких-то миллионах…

Мардер: Мы никогда не писали ни о каких миллионах Абдулова, никогда. Такой заметки у нас вы не найдете…

Соловьев: Надо ответить все-таки на вопрос…(говорят одновременно)

Могилевская: Тимур, я вас прошу. Есть вещи, которые недопустимы для вашего описания в вашей газете? Вами уважаемой?

Мардер: Очень много вещей, которые недопустимы.

Могилевская: Ну, например?

Мардер: Очень много. Вы хотите, чтобы я вам обнародовал кодекс чести? Такого кодекса чести не будет.

Могилевская: Почему же?

Мардер: Есть такое понятие в редакции, как ньюс-дес? Понимаете?

- Нет, не понимаю.

Мардер: Это люди, которые решают, какая заметка куда пойдет. И о чем сегодня надо писать, что заинтересует людей, и о чем сегодня людям не интересно. Это такая творческая субстанция. Вы, как люди творческие, хотелось бы верить, вы это должны понимать…

Соловьев: Нет, простите, хочется дослушать. Вот есть ньюс….

Мардер: Люди определяют. Вот, например, есть какая-то тема, которая, мы прекрасно понимаем, что может там, я не знаю, даже если мы понимаем, что может повлиять на судьбу человека, или негативно сказаться, мы этого не делаем. Если тема задевает чувства детей, детей, к этому относимся крайне аккуратно. И обсуждаем каждый эпизод, что ставить в газету, а что в газету не ставить. Это решение принимается в каждом индивидуальном случае. Жизнь развивается, все у нас происходит в динамике. Меняется общество, меняемся мы.

Могилевская: Благодарю вас, я поняла. Тимур, то есть вы сейчас хотите мне сказать, что вы уверены, что вы вашими материалами в вашей газете не оскорбляете и не задеваете честь и достоинство людей, любимых народом? Вы это мне сейчас хотите сказать?

Мардер: Ни в коем случае.

Могилевская: Ну, как с вами разговаривать? У меня нет слов просто.

Мардер: Вы приведете факты, давайте… фактами.

Соловьев: Или судебные дела, которые вы проиграли. Что больше нравится.

– Знаете, путаница возникает одна. И я хотел бы, чтобы аудитория… (говорят одновременно)

– Внимательно нас слышат..

Мардер: Можно и дела, и судебные факты.

– Вы сюда пришли…

Соловьев: Хоть одно судебное дело проиграла газета? Напомнить?

Мардер: Давайте.

Соловьев: Вы же любите факты. Проиграла ваша газета судебные дела?

Мардер: Кому?

Соловьев: Кому-нибудь проиграла?

Мардер: Были такие, конечно.

Соловьев: Кто, например. Например, кто?

Мардер: Окончательного судебного решения нет, но суд первой инстанции по пластической операции Глаголевой выносили решение… Мы проиграли. Сейчас мы оспариваем. Факт операции подтвердили.

– А почему оспариваете?

Мардер: Потому что факт операции был, факт операции был, мы написали правду. Другой вопрос, что вам это не нравится…

Могилевская: Какое вы имеете право?

Соловьев: Суд пока решил по-другому. А еще что проиграли?

Мардер: По-человечески я могу вас понять.

Соловьев: А еще что проиграли?

Мардер: Но вы должны понимать, что вы актриса, Константин Хабенский актер, это известные люди. Людям интересно о вас знать. (говорят одновременно)

– Вы никому не интересны….

Соловьев: Что вы еще умеете в жизни, кроме того, чтобы зарабатывать на этих людях деньги? Простите, вы хотите сами показать цыпленка (?). Нет, простите, вы хотите показать цыпленка. То, есть вы обращаетесь к артисту? Значит, как я понимаю, это ваш заказ к любимому артисту, чтобы для вас исполнили номер… изобразить из себя воздушный шарик? Я вам сейчас предоставлю такую возможность. Прошу ваш вопрос к Леониду Ярмольнику. Первая часть была про цыпленка. Вторая часть?

– Считаете ли вы, Леонид Исаакович….

Соловьев: Можно представиться?

Григорьев: Александр Григорьев, зам. Редактора газеты «Твой день». Цыпленка табака… (говорят одновременно) …как низкий жанр, как низкий жанр. Миниатюра «цыпленок табака» - это низкий жанр или высокое искусство.

Ярмольник: Я всю жизнь мечтал встретиться с вами через 30 лет. Про цыпленка табака, чтобы мне задали этот вопрос в эфире телевизионном. Я даже не знаю, что вам ответить. Я вам сейчас отвечу проще, когда вы начнете разбираться вообще в жанрах, позвоните мне еще раз.

– Ну, вы просто хам площадной!

– Еще у меня вопрос к Леониду Исааковичу.

- Да-да, пожалуйста.

– Леонид Исаакович, почему вы так боитесь газетчиков. Что у вас такого на душе плохого, гадкого, что вы сделали людям, что вы скрываетесь так от журналистов.

- Смотрите, какой способ разговора. И как-то он единый у вас. Вы все время пытаетесь сначала…. Я же отвечаю. Вы сначала пытаетесь вроде как так, лояльно, оскорбить…

- Ни в коем случае!

- Секунду, секунду. А потом задать вопрос. Даже эта постановка… Вы же задаете мне не вопрос. Что вы такого гадкого сделали…

- Да, это вопрос…

Ярмольник: Что так бы эти… Я, кстати, газетчиков не боюсь…

- Вы, кстати, перестали пить по утрам коньяк?

– Секунду? Откуда у вас эта информация?

- Видите? Нет, вы отвечайте на вопрос – перестали или нет? Это вопрос.

Соловьев: …это такая же логика?

– Я отвечу на ваш вопрос.

– А нет, не перестал….

– Я вам отвечу ровно вашим вопросом. И вы это лучше меня знаете. Слава богу, я довел наши отношения до того, что газетчики боятся меня. И вы знаете?

– Кого?

– Да боятся.

– Вас? Кто конкретно? (говорят одновременно)

– Я хотя бы научил вашего брата, перед тем как использовать мое лицо или контакт со мной, подойти и спросить на это разрешения. Вы этого не делаете никогда!

– Третий вопрос…

– Я ответил?

– Третий вопрос, пожалуйста.

– Не считаете ли вы, что сообщество актеров, о которых говорится, элита так называемая, что очень черствые люди подобрались по большому счету? Что когда вот умирал, например, Михаил Иванович Кононов в больнице, брошенный, только журналисты нашей газеты пришли, приехали туда и…

– Не только, я хочу вас успокоить…. Не только, не надо. Не только вы.

- Ну кто был?

– Ну, я знаю, я не буду это говорить. Мы не для этого собрались. (говорят одновременно)

– Я вам задаю вопрос… вы на него ответьте.

– Так вы ходили к Кононову только по тому, что… только для того, чтобы это использовать опять-таки для вашей прессы, а не для того, чтобы помочь. (шум)

- …вы считаете, что вы делаете все для благо общества, да? То есть все, что вы делаете, это на благо общества?

– Это не мне судить об этом, в отличие…. Это вы знаете, что вы делаете все хорошо. А я всегда во всем сомневаюсь, но делаю все возможное.

– Есть такая поговорка…

– Можно я все-таки… А то я из-за общения с вами, я так говорю, как с холдингом, я даже чувство юмора начинают терять… (говорят одновременно)

– Оно у вас в том, как вы сидите, это уже большое чувство юмора.

- Конечно.

– Вы показали всю свою интеллигентность.

- Мы когда много снимали с Евгением Гинзбургом, мы очень много снимали на Кавказе. И там была замечательная шутка и много лет. Я думаю, что ее нужно вспомнить. Есть старинный абхазский обычай: маму убивать нельзя. Это одна из самых гениальных шуток. Вот я думаю, что вы живете по этому принципу. И, к сожалению, ну, действительно так…

– У вас есть один принцип, один. Я еще раз повторяю… Что раньше из этой страны… Я хотел бы, чтобы меня услышали, в советское время большое количество так называемой элиты уехало к чертовой матери в другие страны. Вы сегодня при попустительстве властей и руководства страны создаете атмосферу невыносимого… для так называемой элиты жизни, которая может привести к тому… то, что вы разрушили какие-то семьи, испортили людям настроение, загнали их в больницу. И когда они уже были в больнице, вы помогли им умереть. Я серьезно сейчас говорю.

– Я думал, что вы шутите.

– Это чушь.

– Я же не перебивал вас! Как я еще могу? Может быть, кто-то не знает, но за три дня до смерти Абдулова к нему в больничную палату, закрытое медицинское учреждение, с охраной, пришел человек в белом халате, снабженный микрофоном, передаточным устройством, фотоаппаратом, разбудил Сашу. Саши через 4 дня не стало. Просто под видом врача. Скажите, есть какая-то мораль и есть вообще что-то, что может остановить вашу…

- Кто это был?

Соловьев: А вы не волнуйтесь, мы его найдем.

– Это те, кто выросли… Вы же здесь не случайно. Не потому, что вы талантливей или менее талантливей в своей области. Вы лидеры, лидеры той гадости, с которой…. Бороться….

Соловьев: Константин, прошу.

Хабенский: Хабенский Константин. Тимур, у меня к вам вопрос. Ну, вообще, мне очень понравилось…

Соловьев: А я думал, первый вопрос: выйти из сумрака. Извините, просто напрашивается по сегодняшней передаче.

Хабенский: Ну, во-первых, мне очень понравилась история по поводу табу, да, и в том числе чувства детей, которые я так и вижу, как сидят дети и читают газету «Жизнь», чувства детей, которых не стоит затрагивать. Я хочу просто обратить ваше внимание, что ваша продукция, она укорачивает жизнь наших близких. Да, мы… У нас есть какой-то щит, мы держимся, мы принимаем удар. Наши близкие, которые верят, да, так или иначе, или до которых доходит не всегда правдивая информация, да, это укорачивает им жизнь. Ладно, бог с ним. Я ехал сейчас на программу, я позвонил своим коллегам по цеху и спросил, какие вопросы у них к вам. Ну, у многих там вопросов не было… Вот те вопросы, я зачитаю быстренько, вы выберете, на какой вопрос вы захотите ответить. Если нет, потом я задам лично, хорошо?

Мардер: Не вопрос.

Хабенский: Значит, верующий вы человек? Ходите вы в церковь? Когда уже ваша газета станет, если она для народа и для блага народа, совершенно бесплатной и будет финансироваться государством, да. Хабенский: Сколько вы получаете? Когда состоялся первый гомосексуальный опыт?

Соловьев: Извините, а кто задал этот вопрос. Это уже вопрос к артисту, который его задал. Уже надо о нем…

Хабенский: Я потом вам задам личный вопрос. Я сейчас все вопросы быстренько прочитаю. Кто захотел представиться, я их представлю.

Мардер: Понятно.

Хабенский: Есть ли у вас любовница? На сколько нужно делить все, что вы пишете? Считаете ли вы себя здоровым человеком?

Соловьев: …Это привет от Николая Валуева?

Хабенский: Благодаря вашей газете слово «Жизнь» превратилась в понятие венерической болезни.

– Он из другой газеты.

Хабенский: Где ваша совесть, если она есть? А жизнь ли это? Есть ли какие-то… какие-либо санитарные нормы? До какого уровня может опускаться подонство. Это вопрос от Алексея Макарова, чтобы еще эмоционально понять. Не испытываете ли вы угрызения совести в связи с тем, какой ажиотаж был вокруг последних месяцев, связанных с Абдуловым? Нет ли желания извиниться? - Андрей Мерзликин, актер. Мобильный телефон, домашний, рабочий, телефон для тех, кто хотел бы задать кое-какие вопросы.

Хабенский: Самый распространенный вопрос: домашний адрес для несанкционированных переговоров… Ну, чтобы…

Мардер: Записывайте.

Хабенский: Давайте.

Мардер: 760-95-57. Тимур Мардер. Доступен круглосуточно, если ваши друзья, которые…

Соловьев: Вы на какой-то вопрос хотите ответить или личный вопрос.

Мардер: Не вопрос. Можно и на все ответить по отдельности, можно ответить… Я не знаю по поводу отношений с Александром Гавриловичем. Отношения у нашей газеты были с ним не простые, но мы никогда не оспаривали, что он известный…

– После смерти Саши они проще не станут, гарантирую…

Мардер: Известный, великий актер, которого любят миллионы. Почему писали об этой теме… Можно без комментариев? Спасибо. Посему мы писали об этой теме? Потому что это действительно тот актер, которого люди любили. Которого простые люди реально любили, ценили, к нему тоже относились по-разному. Но к нему… Он вызывал эмоцию, он вызывал у людей ощущение, что это близкий человек. Поэтому мы об этом человеке писали. И я считаю, что нас могут обвинять в чем угодно, что последние месяцы… То, что вот мы… писали, мы людей информировали о состоянии его здоровья, что происходит, общество внимательно следило за ним. И я думаю, та поддержка, которую оказали в том числе и наши читатели, она его не погубила, она его поддержала.

Хабенский: Вы знает, тут есть…

Мардер: Позвольте, Константин, я договорю. Тот яркий пример. Когда футболисты «Спартака» и «Локомотива» вышли перед матчем в футболках с портретом Александра Гавриловича, - яркое тому подтверждение. Это отношение общества.

– Какое отношение вы имеете в виду? …футболисты вышли в этих майках?..

– Позвольте, то, что вы хотите противопоставить…

Соловьев: Нет, вы имеете какое-то отношение к тому, что они вышли в этих майках?

– Я знаю, кто придумал…

- Я не говорю, что мы придумывали…

– Так сейчас люди подумают, что это вы придумали. И профинансировали.

– Я говорю о том, что вы хотите противопоставить…. Вы же мне про Кононова задавали вопрос? И про Вицина задавали. Я вам ответил… Хорошо, я не буду отвечать на ваши нападки… Мы стараемся быть людьми интеллигентными.

– Вам не надо стараться…

Соловьев: С вами говорит представитель так называемой элиты, вы учтите.

Мардер: То, что вы хотите противопоставить газету обществу – это неправильно. Газета – это есть отражение общества, это нужно понять и принять. Безусловно, у нас могут быть сложные отношения. Безусловно, кто-то из вас может считать, что мы испортили кому-то жизнь, мы чем-то навредили. Мы всегда открыты к диалогу. Телефон редакции есть, публикуется ежедневно на второй полосе нашей газеты. Всегда можно позвонить в редакцию и поговорить. …Ни Леонид Исаакович… Позвольте договорю. Ни Леонид Исаакович, ни Константин… никто никогда не звонил, я имею в виду из присутствующих, и не разговаривал ни на какие темы. Другие люди… Были претензии. Мы всегда разговаривали, разбирались. И находили какую-то точку соприкосновения. Мы все люди, все мы человеки. И всегда у двух людей всегда могут найти что-то общее…

– Я понял, спасибо, можно…

Соловьев: К сожалению, у большинства общим оказывается местечко на кладбище. Да, то есть трагедия в этом. Тогда они вспоминают. Когда вот страшная болезнь или что-то, тогда они вдруг…

– Маленький комментарий и сразу вопрос….

Соловьев: Вопросы уже все, уже надо передавать… комментарий.

- Просто существует, да, понятие информации, информации… А существует информация там эротического или паталогоанатомического содержания, да, просто нужно понимать…

– Костя, вы любите эротику?

– Эротику – да, хорошую – да. Хорошую – да.

– Я просто хотел спросить… Видите, у нас уже есть одна точка соприкосновения…

– Я думаю, что… я думаю, просто что эротику с порнографией нельзя совмещать…

– Я хотел спросить, вот из тех людей, которых вы препарировали, да, на страницах вашей газеты…

Мардер: Ну, зачем такие термины? Что вы из нас делаете мясников?

– Препарирование все-таки, да.

– Вы не мясники, вы люди…

– Есть ли люди, к которым вы относитесь с уважением, хотя бы не человеческим, а профессиональным?

– Вы имеете в виду актерскую среду или профессионально журналистскую среду?

– Нет, актерскую. Пускай это не все актеры, пускай люди, которым…

– Очень уважаю Спивакова. Мацуев, действительно, талантливые уважаемые люди, которые ни разу не появлялись на страницах наших газет.

– То есть вы их не трогаете?

– Опять - вопрос почему? Я отвечу, я отвечу, почему? Потому что эти люди никогда не давали, как любит Леонид Исаакович, информационного повода.

- А может быть, у них немножко другая…

– Эти люди ведут себя достойно…

– Может быть, те люди, которые следят за из творчеством, не покупают эти газеты?

Соловьев: Вы представляете… (говорят одновременно, шум)

Мажарова: Алена Мажарова, редактор отдела телевидения газеты «Твой день», Леонид Исаакович, вы сегодня вызвали Тимура к барьеру, а давайте предположим, что… перенесемся несколько веков назад, какое бы вы оружие выбрали, если бы это действительно была настоящая дуэль, о которой вы говорите?

Ярмольник: Я бы выбрал так, чтобы он дольше мучился.

– Это были бы шпаги или были бы пистолеты?

Соловьев: Нет, мясорубки.

– Тогда их не было.

– Я рад, что в этой программе мы нашли место для шуток. Я рад, но действительно я это сказал просто по тому, что мы не в диалоге состоим. Я пришел сюда, еще раз повторю, не для того, чтобы поговорить. Всю жизнь мечтал, называется, в кавычках. Я пришел попросить еще раз, концентрирую внимание аудитории, и те, кто смотрит программу, я думаю, что единственное, что вы сегодня сказали точно, что ваша газета отражает жизнь общества. Так вот, я думаю, что то общество, жизнь которого отражает ваша газета, мне не интересна. И у меня есть ощущение, что вы заблуждаетесь в смысле этого общества. Я и думаю, что это беда настолько большая, что нужно издавать новые законы, вырабатывать, для того чтобы таким изданиям как ваше, не было место в этой стране. Мы не этим сильны. И не это составляет нашу гордость. Это нас не укрепляет. Вы уничтожители. Вы….

– Что мы уничтожаем?

– Вы уничтожаете…

- Что уничтожает газета «Твой день»?

– В данном случае вы свой рейтинг делаете на узнаваемости тех…

– А вы на чем зарабатываете, Леонид Исаакович, на чем вы зарабатываете? Не на узнаваемости на своей?

Ярмольник: Я зарабатываю на том, что я делаю.

– На чем? Что вы делаете?

Ярмольник: Как? Я каждый раз делаю новую работу так, как будто я это делаю первый раз.

– Мы говорили с вами про творчество..

Ярмольник: Вы не являетесь специалистом в моей области, я думаю, что человек вы вообще как бы… Вы меня оскорбляли, вы говорили, что так называемая интеллигенция… Я вообще считаю вас человеком малообразованным. Понимаете? Плохо говорящим на русском языке. Но… Это действительно так. У вас в обороте слов 300. Но этого достаточно, чтобы руководить вашей газетой. Я вас уверяю, я просто не хочу вас впрямую оскорблять…

Соловьев: Леонид Исаакович, но это вы оскорбляете впрямую…. Это несправедливо, не было возможности даже сказать… язык газеты – да… (говорят одновременно)

– Так как Леонид Исаакович… Мы о нем знаем что-то, обо мне ничего не знают. Я могу вам рассказать свою биографию. Я родился в России, в городе Ульяновске, родина Ленина. Я с медалью закончил школу…. Затем получил образование в Соединенных Штатах Америки.

Диктор: Объявляется перерыв.

– Работал в Англии. Что еще? Какое образование вам? Чем…

Соловьев: А теперь можно о хорошем образовании?

Соловьев: Романтический ореол дуэли не давал покоя Сергею Есенину, он завидовал славе тех дуэлянтов, о которых писали газеты. В сентябре 1924 года в Тифлисе он предложил дуэль грузинскому поэту Георгию Леонидзе, а на недоуменный вопрос: «За что?» – ответил: «Будем стреляться холостыми, а газеты напечатают, что дрались Есенин и Леонидзе. Неужели тебя это не соблазняет?» Леонидзе не соблазнился и нарушать закон не стал даже в шутку. Но через месяц Есенину удалось организовать пиар-дуэль со своим другом Николаем Вержбицким, которые потом шумно праздновали два дня.

Третий раунд

Соловьев: Леонид, предположим, закрылись все эти газеты, всех уволили, лишили права работать. После этого выступает ваш друг, журналист Владимир Соловьев на радиостанции «Серебряный дождь» и берет на себя наглость рассказывать что-нибудь о совершенно неподобающем поведении кого-нибудь из государственных чиновников, налоговых полицейских, судей, милиционеров, гаишников. А те начинают говорить: «Соловьев, а что ты себе позволяешь? Это наша личная жизнь. Ну да, мы неважно откуда, нам бабушка оставила квартиру 242 метра, нам дедушка подарил «Мерседес» свежий, нам тетя подогнала дачку в Ниццах, а ты оскорбил чувства дяди, тети и бабушки, тебя надо срочно закрыть, потому что ты не соответствуешь нашим требованиям морали!». Получается, борясь с тем, что вам кажется проявлением откровенного зла, вы убираете полностью из-под контроля общества всех людей, от которых это общество зависит. Где найти грань?

Ярмольник: Ну, я хочу сказать, что вот эта твоя иллюзия, что тебе кто-то позвонит и скажет об этом – это иллюзия, потому что тебя закроют сразу.

Соловьев: Да, это правда, да, это верно, но сначала тебя таскать в прокуратуру, чтобы было…

Ярмольник: Нет, нет, таскать тебя уже будут уже из другого места.

Соловьев: Тоже верно, из Лефортово удобнее. Да.

Ярмольник: Поэтому вот эта картинка, которую, еще одну сказку, которую ты сейчас рассказал, она впрямую касается того, что я хотел бы еще озвучить. Дело в том, что все методы и способы, которыми добывает информацию мой оппонент, его издание, они все не правы…

Соловьев: Это другой вопрос, это я с ним проговорю отдельно. Сейчас вот ответьте на ту грань, Леонид, это принципиально важная грань. Вот с какого момента мы будем определять, что Могилевская хорошая, Хабенский хороший, Ярмольник замечательный, а вот этих можно. Вот где эта грань?

Ярмольник: А я считаю, что здесь есть потеря какого-то уважения к самому себе, если мы говорим о человеке. Как только мы берем на себя право считать хороший человек или плохой, правильно он сделал или неправильно, на этом вот и кончается наше воспитание, образование и все, что угодно, и традиции, потому что выдавать истину в последней инстанции

Соловьев: Нельзя

Ярмольник: …не аргументируя ее и не подтверждая фактами…

Соловьев: Ребята подтверждают фактами… фотографиями

Ярмольник: …что 90, да, все фотографии…

Соловьев: Подавайте на них в суд.

Ярмольник: Я как раз об этом хотел сказать, что все фотографии в основном, которые используются в этом издании, они сделаны на телефонный фотоаппарат.

Мардер: Ну это смешно.

Ярмольник: Не смешно.

Мардер: Сделано профессиональной техникой.

Ярмольник: И сегодняшний номер надо посмотреть. Ну, я действительно вас не перебивал, стараюсь.

Соловьев: Сейчас пока со мной.

Ярмольник: Вот, и я хочу сказать, что единственный вопрос, который я бы мог задать оппоненту, это все в рамках закона? И он мне отвечает – это в рамках закона. Тогда еще раз задаю свой вопрос.

Соловьев: Поменять закон

Ярмольник: А правильный ли это закон, который уничтожает…

Соловьев: Леонид, да, часть понял, но ответ на свой вопрос я так и не получил. Хочу вам задать вопрос. Газета – это бизнес. Это бизнес. Мы это хорошо понимаем, это ни хорошо, ни плохо, это данность. Это бизнес. Это выгодный бизнес?

- Если этот бизнес…

Соловьев: Конкретно – ваш издательский бизнес?

Мардер: Безусловно, да.

Соловьев: То есть приносит прибыль .

Мардер: Да, безусловно

Соловьев: Скажите, пожалуйста, вот вы говорите что у вас есть определенный ньюс…, который собирается и решает, что. Наверняка также есть и финансовый департамент, который также расписывает ваш план и говорит, что вот столько денег мы выделяем на оплату журналистов, столько на налоги… А какая сумма выделяется на подкуп информаторов? Тех людей, которые сообщают - у этого родила дочка, значит надо срочно дать денег, вот чтобы вовремя позвонили и сказали, откуда будет выходить? О! Ярмольник будет там справлять. О! В больницу попал Ростропович, - нам сообщили. О! Пришел заказ «скорой помощи», обращение - плохо Аксенову… Сколько денег тратит ежемесячно ваша газета на совращение и подкуп этих людей?

Мардер: На подкуп и совращение людей не тратится ни копейки. Деньги тратятся на покупку информации.

Соловьев: Так.

Мардер: Безусловно.

Соловьев: Понятно, понятно, на покупку сколько тратится денег?

Мардер: Любой человек, любой, я не знаю, сотрудник, сотрудник, простой человек, сосед по палате, все, что угодно, любой человек имеет право позвонить в редакцию и…

Соловьев: И стукануть.

Мардер: И сообщить какую-то новость

Соловьев: За деньги

Мардер: Безусловно, да, мы платим.

Соловьев: То есть вы такая вот газета Павликов Морозовых? Стукани за бабки, да? (вместе говорят)

Мардер: Мы газета, которая платит за информацию

Соловьев: Теперь скажите, пожалуйста…

Мардер: Каждый человек – он потенциальный носитель информации…

Соловьев: Сейчас, а как… вы с каждым из них оформляете договор? Вот как это у вас проходит на бумагах, в финотчете? Интересно, расскажите, вот просто – покупка информации как проходит?

Мардер: У вас есть право, Владимир, написать запрос (вместе говорят)…

Соловьев: …вполне конкретным гражданам в погонах, которые приходят, с интеллигентным видом говорят, простите, у кого тут что изымать? Ну, это уже другое.

Мардер: Имеете право.

Соловьев: Сколько им платите за информацию? Вот если опубликовать список ваших информаторов, не окажутся ли там те люди, которые не имеют право таким образом торговать информацией? То есть, не обозначает ли это, что вы совращаете представителей профессионального сообщества, которые давали клятву Гиппократа? Не обозначает ли это, что вы совращаете милиционеров, сотрудников ФСБ, я даже боюсь это слово произносить… чиновников администрации Президента? И то, что вы называете «покупаете информацию», вы на самом деле вторгаетесь в частную жизнь граждан, и где гарантия, что та информация, которую вы покупаете, вы не используете для организации противоправных действий против этих граждан?

Мардер: Ну это…

Соловьев: Гарантий не может быть, правда?

Мардер: Так можно зайти далеко…

Соловьев: Нет, далеко нельзя, только в Лефортово.

Мардер: Можно довести…

Соловьев: Потом, или «Матросская тишина»…

Мардер: Можно любой спор довести до абсурда, Владимир.

Соловьев: Вы же сказали, вы покупаете информацию.

Мардер: Покупаем и предлагаем… кто смотрит, кто слушает…

Соловьев: Давай, давай, рекламируйтесь, рекламируйтесь….И закон вам это позволяет?

Мардер: Закон нам это не запрещает.

Соловьев: Вот. Очень правильно. А как вот насчет Конституции Российской Федерации, которая защищает частную жизнь?

Мардер: С Конституцией все в порядке

Соловьев: С ней – да, а с вами и с ней?

Мардер: Абсолютно одинаково.

Соловьев: Как это соотносится с правом граждан на защиту частной жизни?

Мардер: Понятие частной жизни можете сформулировать?

Соловьев: Как вы ее формулируете для себя?

Мардер: Нет, ну вы так задаете вопрос.

Соловьев: Где для вас частная жизнь заканчивается?

Мардер: Частная жизнь…

Соловьев: Вот у Абдулова частная жизнь в палате была или нет? Когда к нему пришел человечек под видом врача, это было вторжением в его частную жизнь или нет?

Мардер: А человечек, позвольте, чей пришел?

Соловьев: Неважно, мы же не горим, что это пришел ваш человек, это пришел некий журналист, который… (вместе говорят)

Соловьев: …но вы его с радостью купите.

Ярмольник: Ответьте за братву.

Соловьев: Вы у него с радостью купите информацию. Вы же не спросите, как он ее добыл? В глаза смотреть! В глаза! Вы же ее купите сразу!

Мардер: Обязательно спросим, откуда информация.

Соловьев: Обязательно спросите? И что? В вас заработает совесть и вы скажете: …Памятуя мое британское образование, американский опыт, я, как человек воспитанный в традициях города Ленина, получивший золотую медаль, может быть, из тех же рук, что пестовали юного Керенского… Вовы Ленина, не буду публиковать? …неправильно в приобретении. Ну, кто поверит? Кто поверит? Ну, вы правильно сказали, нужны законы…

- Хорошо , хорошее шоу, нормальное вы так все доносите…

Соловьев: Спасибо большое… я профессионал.

- Жалко игра в одни ворота. Это очень жаль, что игра в одни ворота…

Соловьев: Зато разбирается в количестве ворот.

- А тыкать где научили?…

- Да, да, да…

- Леонид, вы тыкаете пальцем, покажите цыпленка табака юноше… мы же про интеллигенцию с вами. Так называемая элита… Что вы себе позволяете…

- Кстати, я подумал, что мой цыпленок табака он крупнее будет, чем весь ваш холдинг, по значимости для страны.

- Время, время покажет…

Соловьев: Правильно ли я понимаю, что только что вы сформулировали очень точно, что действующие в России законы пока не позволяют ограничить существование вашего холдинга, то есть вам комфортно в условиях тех законов, которые сейчас действуют на территории Российской Федерации?

Мардер: Вполне.

Соловьев: Очень хорошо. Вот я думаю, что это разумная точка в сегодняшней программе.

- Да. Да абсолютно.

Соловьев: …я правильно понимаю, что основная задача , которую вы выдвигали сегодняшняя… звучит очень просто: обратить внимания депутатов Госдумы, сотрудников администрации Президента, так как они впрямую имеют отношение к прохождению многих законов, и руководство страны, что сегодня Ярмольник , а завтра … боюсь такие фамилии произносить…
Поэтому подумайте–ка лучше сразу и принимайте законы, которые не только сделают невозможной жизнь российского предпринимателя, а сделает невозможной хотя бы существование… как же их назвать–то - Павлика Морозова, хотя папу он загубил, вот эти дети ЦК, а вы спрашивали, миллион людей вот кто?

- Нельзя дать возможность существовать закону…

Соловьев: А ты, мил человек, стукачок.. .телефончик дают для стукачков, стукни на соседа, заработай 20 копеек, продай бабушку… давай скорее, телефон дали…

- Просто это тот случай, когда простота хуже воровства.

Соловьев: Где там простота? Это бизнес, бизнес!

- Если существует закон, который работает для того, чтобы уничтожать эту страну, я считаю, та работа, которую ведет это издание и ему подобные издания, они уничтожают гордость этой страны, менталитет становится другим. Мы как-то совсем сами себя перестаем уважать. Я думаю, это процесс разъедания, который если не обратить на вас внимания…

Соловьев: Я бы хотел, чтобы список опубликовали информаторов…

- И закон должен быть другим…

Соловьев: В компаниях был опубликован список тех, кто которые информируют о здоровье больных, не их родственников, а неизвестно кого, и чтобы все эти люди стали также публичны, как они пожелали этой публичности несчастным жертвам таблоидов… Руководство компании четко знало, кто там работает, а главное, чтобы наконец-то финансовые органы заинтересовались, как же вот проводочка у вас в бизнесе проходит на подкуп…

- Я думаю, это медицинские услуги.

Соловьев: Согласен, присаживайтесь, они со скальпелем.
(обращается к судьям)
Прошу, господин Медведев.

Медведев: Вы знаете, Владимир, сложно было оставаться беспристрастным в этой сегодняшней дуэли, хотя на самом деле были две планиды, которые между собой, слава Богу, не очень пересекались. Одна была позиция бизнеса, позиция буквы закона и вариант - а вы конкретику скажите, предъявите, и так далее. Вторая позиция была позиция нравственности, позиция эмоций, позиция морали. И вот среди этих двух позиций в качестве дуэлянтов в качестве аргументации, в качестве взвешенности, мне кажется, все-таки более убедительным был Леонид. И его команда. Я присуждаю победу им.

Соловьев: Спасибо. Госпожа Сальникова?

Сальникова: Я присоединяюсь к тому, что позиция господина Ярмольника была абсолютно беспроигрышная, потому что он говорил о тех моральных принципах, с которыми никто не может не согласиться, и команда его весьма достойно его в этом поддерживала.
Но, к сожалению, мне кажется, разговор должен быть о том, где этот баланс между бизнесом и моралью. Потому что просто сказать, что газета плоха, и всех уничтожить как тараканов, и вынести закон расстреливать каждого, кто хочет заниматься этим бизнесом, это тоже наивно, потому что это общемировая практика. Да. Мы уже живем в эпоху глобализации, и если весь мир читает таблоиды, то вот сказать, что в России этого не будет никогда, потому что это гадко, это будет просто смешно. И если даже запретить, люди все равно будут искать какие-то способы читать, или серьезные газеты отведут себе определенные рубрики.

Соловьев: Что они и делают.

Сальникова: Конечно. Поэтому, вот, к сожалению, этого обсуждения не произошло. И мне кажется, этот разговор как раз очень нужен, потому что представители медийного бизнеса, как я поняла, плавают в понятиях этики, что такое пра… вот, например, Тимур сказал, а что такое частная…неприкосновенность частной жизни.

Соловьев: И кто победил?

Сальникова: Поэтому в любом случае победил конечно Леонид, но вопрос, мне кажется, остался открытым.

Соловьев: Спасибо. Госпожа Нагорская?

Нагорская: Я тоже, к сожалению, не услышала самого главного, то есть - где эта мера достаточности, что можно, а что нельзя? Мои симпатии абсолютно на стороне Леонида, мне это близко и понятно. Потом, он держался настолько корректно и красиво, прекрасная русская речь, я уже об этом говорила, но вот понять куда можно и можно зайти в общественный туалет поправить чулок, не боясь быть сфотографированной, вот этого я до сих пор не поняла.

Соловьев: Господин Минаев?

Минаев: В силу вышесказанного, это была борьба морали с бизнесом, да, поэтому я на стороне Ярмольника. Ярмольник просто как мужчина порядочный и человек из другой эпохи неправильным языком пытался выяснить суть. Да, потому что Тимур заявил, что у бизнеса помимо денег есть мораль, этика, а самое главное он способствует тому, чтобы читатели контролировали так называемую элиту. Вот Ярмольник как мужчина порядочный начал спорить и впадать в эмоции. Леонид, говорить надо было не так.

Тимур, вопрос имеет телезритель из Москвы Сергей Минаев, который хочет контролировать элиту, скажите, пожалуйста, - за какую сумму вы согласились бы продать для публичного доступа фотографии или фотосъемку родов вашей супруги, спасибо? Вот это вопрос ко мне, морали, нравственность и этики и всех табу, которые у вас есть.

Соловьев: Понятно. Ну, что же, я думаю, что мы уже переходим на конкретный бизнес, а это вне рамок нашей передачи…

Обсуждение:
Блог Владимира Соловьева
Блог 2 - зеркало на LiveInternet
Блог 3 - зеркало на LiveJournal

27.01.2008, 16:49

---